Светлая память Георгию Константиновичу Борисенко

Скромнее задача стояла перед другим советским участником – выполнение нормы международного мастера. А звание это было в те годы настолько уникальным, что в какой-то момент международных мастеров стало меньше, чем гроссмейстеров. По ходу турнира Георгий Борисенко победил в отличном стиле будущего венгерского гроссмейстера Лендьела – того, кому единственные пол-очка удалось у Корчного умыкнуть. Впрочем, так сложилось, что в последнем туре нашего шахматиста устраивала только победа, и в партии Борисенко — Форинтош завязалась нешуточная борьба. Закончилось мыслимое и немыслимое время, уже и закрытие турнира прошло, а они всё играли. Благородный Дьёзо Форинтош предложил продолжить в поезде, благо было по пути, но Борисенко махнул рукой и согласился на 137-м ходу на ничью, в несколько лучшей позиции. Так и не сбылось – не стал сильный советский мастер международным.

Зато сильным, с приставкой «супер», теоретиком и тренером он, несомненно, был. И рассказчиком отменным, и артистом в душе. Когда, помнится, на командном чемпионате ЦС «Спартак» под Киевом в начале 80-х он сообщил супруге, что хочет навестить своих киевских друзей, то в ответ услышал: «Вечно ты где-то шляешься». Ни один мускул на лице Георгия Константиновича не дрогнул, и он, мурлыкая какую-то музыку, отбыл в заданном направлении.

Мне с ним дважды доводилось встречаться за доской. Первый раз в 1977-м во Фрунзе выиграл черными с помощью домашней заготовки в «старухе». После партии он по-детски сокрушался, что уж слишком информация стала доступной, и «все всё знают». Второй раз в Сухуми — году в 1982-м. В позиции близкой к выигранной я зевнул ферзя, правда, за достаточную компенсацию. А был Борисенко «дипломированный» цейтнотчик. Забрав ферзя и опасливо покосившись на флаг, предложил мне ничью, а я, с горя, не согласился. Проиграл он и ушел куда-то в угол, сердито ворча. Слышалось только: «Вот — зевнул ферзя, а от ничьей отказался».

Но главным для Георгия Константиновича было обретение истины. Нашел он в анализе форсированную ничью – сразу подобрел и начал плодотворно общаться. Много интересных историй я от него услышал.

Надеюсь, что о Борисенко-тренере и теоретике другие еще не раз расскажут. Я знал его не так уж и много, но все равно мы были соратники и друзья. Пусть и в разных масштабах, но «одной крови!»

Ну, и забавное под конец: пригласил он меня однажды попить чайку. Угадайте, что использовалось хозяином в качестве подставки для чайника. Ответ сразу: оригинальное издание турнирного сборника «Московский международный шахматный турнир 1925-го года».

Впрочем, шанс отгадать был у каждого, кто внимательно прочитал книгу Ноны Гаприндашвили «Предпочитаю риск».